В.Г. Сафронов. Итальянские войска на Восточном фронте. 1941−1943 гг. М.: Вече, 2012.

Когда нацистская Германия напала на Советский Союз, фашистская Италия стала одной из первых стран, поддержавших это начинание и активно к нему присоединившихся. И при всем непримиримом антагонизме коммунистической и фашистской идеологий решение Муссолини присоединиться к гитлеровской агрессии вызывает вопросы и даже недоумение.

Во-первых, итальянские фашисты со времени взятия власти видели основным направлением своей экспансии Средиземноморье и Африку и стремились взять под контроль именно эти регионы. Подтверждением тому служат война в Эфиопии, поддержка антиреспубликанских сил в Испании, захват Албании, нападение на Францию и Грецию. Чего такими действиями добивался Муссолини, а также не относящаяся к Национальной фашистской партии часть правящих кругов Италии — вполне понятно.

Во-вторых, решение присоединиться к войне против Советского Союза выглядит странно на фоне того положения, в котором Италия оказалась к лету 1941 года. Прежние военные предприятия выявили откровенно дурное состояние итальянской армии.

Создание новой Римской империи, мягко говоря, не задалось. Эфиопию в 1935—1936 году итальянцы завоевали, но развернутое народом этой страны ожесточенное сопротивление подавить так и не удалось. Посланный в Испанию добровольческий корпус хоть и имел достижения, запомнился в итоге прежде всего болезненным поражением при Гвадалахаре — а его солдаты и офицеры запомнили ту «признательность», которую проявили к ним франкисты, в тостах прославлявшие «испанскую доблесть, какого бы цвета она ни была» (вообще, как показывают некоторые страницы французской истории, с испанцами связываться надо осторожно). Да и по итогам Испанской гражданской войны Муссолини получил не вхождение Иберийского полуострова в итальянскую сферу влияния, а озабоченного только укреплением личной власти Франко, во внешней политике юлившего и стремившегося свести к минимуму свое участие в проектах главных фашистских вождей Европы.

В июне 1940 года итальянская армия оказалась бессильна перед сопротивлением войск уже фактически разгромленной немцами Франции. Последовавшую осенью агрессию против Греции греческие войска не просто отбили, но еще и к началу 1941 года продвинулись вглубь Албании. А уж развернутые британцами в Ливии и Восточной Африке наступательные операции вовсе вполне обозначили перспективу, при которой итальянцы могли с позором вылететь с Черного континента. В итоге Германии пришлось помогать Муссолини и в войне против Греции, и в боевых действиях в Африке.

На этом фоне попытка объяснить, зачем Муссолини при сложившейся к лету 1941 года отнюдь не благоприятной для Италии обстановке решил внести вклад в гитлеровскую войну против СССР, представляет весьма занятную задачу для историка. Но попыток таких предпринималось не так много, и одну из них предпринял еще в 1980-е годы советский историк, кандидат исторических наук Ванцетти Сафронов в работе «Итальянские войска на Восточном фронте. 1941−1943».

Первую главу Сафронов начинает как раз с описания предшествующих вступлению Италии в войну против СССР событий. Для оценки стратегии Муссолини на начальном этапе Второй мировой войны он обращается к заявлениям самого дуче о намерении вести «параллельную войну» и трактует эту формулировку как достижение своих целей в сфере интересов Италии за счет побед нацистской Германии.

После изложения событий, кратко упомянутых нами выше, Сафронов вполне справедливо выносит вердикт, что к лету 1941 года стратегия дуче в общем-то провалилась, создав проблемы и ему, и Гитлеру. Этот провал хорошо объясняет, почему нацисты не слишком стремились посвящать своих итальянских союзников в конкретные планы войны против СССР и, по крайней мере поначалу, не горели желанием видеть итальянские войска на советско-германском фронте — о чём автор также доходчиво и убедительно пишет, серьезно ударяя по весьма распространенному мнению, будто бы союзники Германии присоединились к агрессии против нашей страны под давлением. Да, в отношении некоторых элемент давления присутствовал (хотя едва ли играл главную роль), но в общем итальянские, венгерские, финские, румынские солдаты отправились к нам по воле своих господ не из Берлина, а из Рима, Будапешта, Хельсинки, Бухареста.

Сафронов выдвигает два мотива, которые, по его мнению, объясняют вступление Италии в войну против СССР в июне 1941 года. Первый — стремление получить свою долю от разгрома СССР, и второй — идеологический антагонизм фашизма и большевизма. Но первый мотив вызывает вопрос: что же такого хотели получить итальянские фашисты в стране, которая изначально лежала вне сферы их интересов, при этом пренебрегая настоятельными рекомендациями из Берлина заняться наращиванием сил в Африке — в ключевом для Итальянской империи регионе, где перед этим фашисты в считанные месяцы потеряли почти все позиции, а без прибытия германских войск потеряли бы вообще все! С идеологическим мотивом вопросов бы не возникло, если бы не всё та же ситуация в Африке, от которой до Италии рукой подать, особенно британцам с их флотом. Предлагаемые автором соображения тоже оказываются не бесспорными.

Впрочем, разобраться, что творилось в мозгах у потерпевшей явное стратегическое банкротство к лету 1941 года итальянской политической и военной верхушки — задача нетривиальная. И предложенные Сафроновым объяснения при всех возникающих к ним вопросах не хуже других гипотез.

К тому же не причины вступления Италии в войну против СССР являются главной темой рассматриваемой нами книги, а их боевой путь на советско-германском фронте. Сафронов выделяет в этом пути три основных этапа: участие Итальянского экспедиционного корпуса в боевых действиях 1941 и весны 1942 годов, развертывание 8-й итальянской армии и ее участие в летне-осенней кампании 1942 года и, наконец, разгром итальянских войск в зимней кампании 1942−1943 годов.

Автор дает последовательное и внятное изложение событий всех трех означенных этапов, позволяющее составить вполне цельную картину действий итальянских войск на советско-германском фронте и потому полезное для читателя, с данной темой не знакомого. При этом в частностях рассуждения автора не лишены изъянов и дискуссионных моментов.

Приведем один пример. Критикуя итальянские данные о взятых экспедиционным корпусом трофеях в частной операции по разгрому окруженных советских войск в районе Петриковки, что неподалеку от Днепропетровска, на исходе сентября 1941 года, Сафронов называет их сомнительными ввиду более чем двукратного превышения заявленного числа взятых пленных над числом захваченных винтовок. Но на это можно возразить, что в окружение, очевидно, помимо боевых подразделений пехоты попали и артиллеристы, и связисты, и саперы, и военнослужащие частей тылового обеспечения — а далеко не всем из них полагались винтовки и вообще личное оружие. Подчеркнем, мы не отрицаем возможности завышения числа взятых пленных — более того, скажем, в германских войсках в 1941 году это было распространенным явлением. Но в данном случае довод автора недостаточно силен, особенно если учесть, что указываемое итальянцами число пленных в этой операции (10 тысяч) не выглядит астрономическим и невероятным.

В целом боевые действия итальянцев до лета 1942 года в масштабах советско-германского фронта большого значения не имели — они сводились к сугубо локальным операциям. Тем не менее Сафронов на основании этих операций делает вывод, что командование Итальянского экспедиционного корпуса не слишком усердствовало в боях и старалось не подвергать свои силы серьезным угрозам, ссылаясь при этом то на трудности снабжения, то еще на какие-нибудь обстоятельства.

Такая «демонстративная война» стала одной из причин нараставшего конфликта между немцами и итальянцами, причем как на уровне командования, так и на уровне войск. Данному конфликту в книге уделяется особое внимание как фактору, в существенной степени поспособствовавшему итоговому разгрому итальянских войск на советско-германском фронте.

Новый виток конфликта пришелся на лето-осень 1942 года, когда итальянские войска, объединенные в 8-ю итальянскую армию, получили задачу занятия фронта на Дону для прикрытия флангов и тыла наступающих на Сталинград и Кавказ германских группировок. В первой половине августа недовольство германского командования вызвал провал итальянской дивизией «Челере» задачи по ликвидации советского плацдарма на западном берегу Дона в районе Серафимовича. Затем, в третьей декаде августа, советская 63-я армия обратила в бегство дивизию «Сфорцеска» и на короткое время пробила брешь на стыке между 8-й итальянской и 6-й германской армиями, при этом итальянское командование пустило в дело все свои резервы и вынуждено было просить помощи у немцев.

По большому счету, в тех событиях и германское, и итальянское командование проявили себя не с лучшей стороны. В частности, решение Паулюса бросить на ликвидацию укрепленного советского плацдарма одну вымотанную долгим маршем итальянскую дивизию без средств усиления (за вычетом одного германского пехотного полка) иначе как сомнительным назвать трудно, да и ответственность за отсутствие взаимодействия между войсками 8-й итальянской и 6-й германской армий возлагать только на итальянцев неверно. Да и метод, избранный германским командованием для выстраивания этого взаимодействия в дальнейшем, едва ли можно назвать оптимальным — если включение германских дивизий в состав итальянских корпусов было вполне разумным, то выстраивание в них фактически дублирующей структуры командования из германских штабов и офицеров связи создавало угрозу полного управления в случае кризиса. Итальянские же генералы, со своей стороны, вместо реального управления войсками больше занимались склоками друг с другом да ламентациями о «толстокожих и бессовестных» союзниках в Рим.

Отдельно Сафронов рассматривает тему боевого духа итальянцев. Здесь, правда, следует делать поправку на то, что в этом вопросе одним из основных источников для автора послужили показания итальянских военнопленных, а пленные, как правило, высоким боевым духом похвастать не могут. Но точно не вызывает особых сомнений ставшая практически общим местом и в показаниях пленных, и в дневниках и воспоминаниях итальянских солдат ненависть к немцам. И главной причиной этой ненависти стало высокомерие немцев — сколько бы из Берлина ни призывали их к такту в отношении союзников, германские офицеры и солдаты продолжали смотреть на итальянцев как на пушечное мясо (а потом на страницах мемуаров списывали все провалы вермахта на итальянцев, румын, венгров и так далее — и негодовали, что эти «мерзкие» союзники за немецких «братьев по оружию» жизни отдавать не торопились).

Автор также пишет, что по боевому духу итальянских солдат ударило не только плохое отношение к ним со стороны немцев, но и ошибки итальянской пропаганды, транслировавшей отправлявшимся на советско-германский фронт солдатам ложный образ Советского Союза и на втором году продолжавшей уверять, что большевиков вот-вот добьют. И здесь приходится констатировать, что итальянский фашизм оказался слабее германского нацизма не только в организации вооруженных сил, но и в информационной войне.

В общем, Сафронов показывает, что к исходу 1942 года занимавшие позиции на Среднем Дону итальянские войска были существенно деморализованы. Вместе с тем он подчеркивает, что эти войска, вопреки встречающимся в итальянской историографии описаниям, всё еще представляли из себя значительную по численности и вооружению силу, так что прорыв их обороны дался советским армиям в начавшейся в середине декабря операции «Малый Сатурн» отнюдь не легко. Другое дело, что когда оборона посыпалась, то за ней последовал и стремительный развал итальянских войск, превращение их в панически бегущие толпы, чему поспособствовала и та неразбериха в управлении 8-й армии, которую создали немцы своими «организационными мерами». Яркий пример таких мер: практика обязательного подтверждения со стороны штаба группы армий «Б» любых приказов командования 8-й итальянской армии включенным в ее состав германским соединениям. Само собой, в условиях развала обороны устойчивая связь со штабом группы армий утрачивалась, и германские соединения просто прекращали выполнять приказы итальянского командования, даже начинали отступление без уведомления соседних итальянских частей.

Среди последствий разгрома итальянских войск на советско-германском фронте зимой 1942−1943 годов Сафронов особо выделяет рост антифашистских настроений среди итальянцев. Причем итальянские власти в попытках сбить эти настроения принимали меры, только еще более настраивавшие как армию, так и гражданское население против режима Муссолини. Чего стоит, например, перевозка возвращаемых с советско-германского фронта солдат и офицеров в запертых вагонах — конечно же, во избежание деморализации населения. Неудивительно, что впоследствии многие прошедшие советско-германский фронт итальянские солдаты стали активными участниками движения Сопротивления в Италии.

Помимо темы боевого пути итальянских войск, Сафронов также предпринял попытку анализа советской стратегии в зимней кампании 1942−1943 годов. И вот эта часть книги оказалась наиболее слабой и подверженной духу перестройки, архитекторы которой задействовали инструменты партократического государства (в том числе партийный контроль над исторической наукой) для его разрушения и очернения его истории. Критический взгляд историков на советскую стратегию в Великой Отечественной войне очень нужен, но вот насколько ярое обличение сталинского «стратегического недомыслия» можно считать конструктивной критикой?

Автор упрекает Сталина за то, что тот направил силы и средства на проведение амбициозных, но не давших в конечном итоге больших результатов или вовсе провалившихся операций в центре и на северном фланге советско-германского фронта, вместо того чтобы попытаться реализовать изначальный план операции «Сатурн», который до корректировки в «Малый Сатурн» подразумевал прорыв советских войск с севера к Ростову-на-Дону и отрезание действовавшей на кавказском направлении вражеской группы армий «А» от основных сил противника.

Мысль, что в декабре 1942 года открылись возможности для реализации изначального плана «Сатурн», не нова. Однако, как признает сам Сафронов, к тому времени противник начал активно подтягивать на юг свои резервы, и на исходе года даже «Малый Сатурн» начал явно буксовать. Подкрепление Воронежского и Юго-Западного фронтов из резервов Ставки могло бы дать определенный результат, однако вряд ли бы позволило воплотить в жизнь «Большой Сатурн», поскольку для этого еще предстояло дойти до Ростова от Миллерова или от Тацинской — а быстро совершить такой рывок, не увязнув в борьбе с вражескими резервами, пожалуй, позволило бы только наличие танковой армии (а лучше двух) образца 1944 или 1945 года. Увы, таковой в Резерве Ставки не имелось, а имевшиеся (по своим маневренным и ударным возможностям) едва ли могли потянуть такую задачу. Простое же накачивание юго-западного направления войсками сомнительно с точки зрения логистики — транспортная сеть в тех местах была развитой не слишком-то сильно, и не случайно операцию «Уран» в ноябре 1942 года советские войска проводили, не имея даже двукратного превосходства в личном составе.

Отдельно отметим, что прорыв к Ростову-на-Дону при всей эффектности вовсе не обязательно означал разгром группы армий «А» — хотя бы потому, что она, контролируя Таманский полуостров, сохраняла бы сообщение с прочими силами противника через Керченский пролив и Крым.

Что же касается других стратегических направлений, то провалы проведенных там операций не означают, что там вообще не следовало наступать во вторую военную зиму. Слабость плана «Полярная звезда» не означает, что не было никаких возможностей если не разгромить группу армий «Север», то по крайней мере отбросить ее от Ленинграда. Также и из провала операции «Марс» не следует, что вовсе нельзя было если не разгромить гитлеровцев на Ржевском выступе, то выдавить их с него и нанести им большие потери (собственно, большие потери они и так понесли). Так что называть операции на этих направлениях бесперспективными представляется неверным.

Тем не менее, при всех спорных моментах в позиции автора, книга Сафронова по сей день остается ценной работой по истории итальянских войск на советско-германском фронте, тем более что вообще по данной теме в отечественной историографии работ не так много, как и вообще о роли Италии во Второй мировой войне.

А как раз работы о роли Италии во Второй мировой войне в наши дни крайне актуальны в свете непрекращающихся попыток реабилитации итальянского фашизма в общественном сознании, попыток представить его совершенно иной, чуть ли не антагонистичной немецкому нацизму и не антигуманистической идеологией. И потому очень важно помнить, что сами итальянцы дали фашизму и дуче исчерпывающую оценку в 1943—1945 годах. А поняли они, куда фашизм ведет Италию и весь мир, не в последнюю очередь в результате краха их похода против Советского Союза.

Филипп Попов

Источник: https://regnum.ru/news/innovatio/3466561.html