22.01.2020

Медик-пушкинист-белогвардеец

Русский офицер Николай Раевский между украинцами и немцами

Большинству читателей он запомнился как серьезный пушкинист. Кому-то – как медик, составитель библиографии по болезням щитовидной железы.

Впрочем, у Николая Раевского (1894–1988) была еще третья сторона литературной деятельности, на этот раз автобиографическая, связанная с его участием в Гражданской войне и эмиграцией, прерванной арестом в Праге в мае 1945 года с последующей насильственной депортацией в Советский Союз, где он и скончался.

«1918 год» Раевский начинает воспоминанием-ретроспекцией о реакции на февральский переворот на фронте. Мемуарист писал, как старший офицер артиллерийской батареи с «сияющим лицом» принял телефонное сообщение об отречении государя. Ведь теперь «России будет лучше». Двусмысленность этого восторга заключалась в том, что выражавший радость «капитан Ауэ был немолодой (лет сорок) кадровый офицер очень консервативных взглядов, иногда грешивший к тому же мордобойством, которое, вообще говоря, в артиллерии к началу Великой войны было выведено». Впрочем, офицеры (в том числе и кадровые) «в массе Февральскую революцию приняли искренне уверовали в национальный характер переворота Перевороту сочувствовали».

Но уже вскоре началось отрезвление от ощущения «жуткого липкого позора».

Дальше в воспоминаниях представлены картины развала фронта и решение вступить в украинскую армию, в которой Раевский служил и в бытность существования Украинской народной республики, а затем и Украинской державы гетмана Скоропадского. «Я лично принадлежал (и поныне принадлежу) к тому меньшинству белых офицеров, которые, твердо веря в Россию, в то же время потеряли веру в государственный разум русских масс или, точнее, русских крестьян». Поэтому молодой офицер считал необходимым в борьбе с большевизмом опираться на иные, более действенные, как ему казалось, по крайней мере на том этапе, силы.

По этим же причинам Раевский не сразу вступил и в Добровольческую армию, а в том же 1918 году записался в Южную (монархическую), которую в противовес «добровольцам» с целью упрочнения своего влияния в регионе формировала Германия. Как вспоминал мемуарист, «потом я жестоко раскаивался, но в августе действовал вполне сознательно и искренне верил, что, несмотря на весь героизм Добровольческой армии, будущее принадлежит все-таки не ей».

Следует отметить, что мемуаров (и научных исследований), посвященных Южной армии, не так много, а потому страницы книги Раевского о его службе у «южан» особенно важны.

Интересен взгляд мемуариста и на политику белых. В частности, офицер критиковал генерала Деникина за жесткое неприятие украинского сепаратизма («одна из самых больших ошибок, которые он совершил»). По мнению Раевского, «самостийная Украина длительно существовать не может». В то же время «надо так или иначе дать выход областному патриотизму – он гораздо почвеннее и сильнее, чем многие думают». Писал Раевский и о причинах малочисленности белых армий, особенно на раннем этапе их формирований, – значительное число офицерства не имело воли к борьбе. Ведь «чтобы бороться, надо верить».

Может быть, если бы Раевский и его единомышленники сразу вступили в Добровольческую армию, а не распыляли противобольшевистские силы между войском Скоропадского, Южной армией и теми же добровольцами, то и исход русской смуты был бы иной. Все-таки в 1918 году красные были еще не те, что спустя два года. Тем более что в итоге и сам Раевский, и теперь уже полковник Ауэ оказались в Вооруженных силах Юга России. Интересно, он и в Белой армии продолжал бить подчиненных?

Андрей Мартынов.

источник - www.ng.ru/non-fiction/2020-01-22/15_1014_raevsky.html