Леонид Палько: «В людях больше всего ценю порядочность, а в делах – порядок»
Про таких людей, как он, принято говорить selfmade man – «человек, сделавший себя сам». Его энергии и целеустремленности могут позавидовать многие. Способность генерировать нестандартные идеи и мгновенно воплощать их в жизнь восхищает и его партнеров, и его подчиненных. Умение держать удар и стойко преодолевать трудности признают даже конкуренты. Все эти качества, наверное, можно было бы объединить одним общим понятием – «сибирский характер». Но есть в этом человеке что-то еще, неуловимо особенное, что выделяет его среди других. Сегодня мы беседуем с Заслуженным работником культуры Российской Федерации, управляющим вице-президентом Российского книжного союза, секретарем Союза писателей России и бессменным руководителем одного из самых успешных издательств современной России Леонидом Палько.
«Читать я всегда любил»
– Леонид Леонидович, вы ведь родились в Сибири?
– Да, мое детство прошло в Новосибирской области – Убинский район, поселок Подлесный. Отец прошел всю войну, был танкистом, имел боевые награды. Мама – участник трудового фронта, заведующая ветаптекой. Всего у родителей было шестеро детей, но двое умерли… Я самый младший. Как смеялись в семье – поскребыш, по аналогии со сказкой «Колобок», поскребли по сусекам. Жили мы небогато. Самым большим лакомством и подарком для меня было, когда мама на мой день рождения срывала первые огурцы и делала из них окрошку. Вот это было настоящее счастье…
– С учетом занимаемой вами должности вопрос: вы с детства любили книги?
– Да, читать я всегда любил. Моей первой книгой, по которой я учился чтению, был сборник рассказов о борьбе вьетнамских партизан против американских захватчиков. К сожалению, сейчас уже не припомню ее точного названия. В детстве я был фанатом нашей сельской библиотеки. Перечитал там все, что было доступно моему пониманию. Жизнь в Сибири предопределила список моих любимых авторов: Джек Лондон, Виталий Бианки, Михаил Пришвин и многие-
многие другие. Сегодня мне нравится перечитывать книги, которые хранят память о различных исторических событиях и традициях. Например, произведения Валентина Пикуля. Вообще, мое глубокое убеждение, что каждому жизненному этапу обязательно должна соответствовать своя книга. Скажем, нельзя в детстве сразу понять Льва Толстого. И мне лично очень повезло с правильными и своевременными книгами. Наверное, большую роль в этом сыграла моя мама. Она всегда очень аккуратно направляла меня и давала мне нужные книги в нужное время, и не только книги, но и советы.
– Обычно, кто много читает, тот хорошо учится…
– Учился я действительно хорошо, на четыре и пять, но вот комсомольцем до выпускного класса не был. Никто не предлагал, да и сам я не просился. Только в конце школы про меня вдруг вспомнили и позвали. Тем не менее не прошло и десяти лет после окончания школы, как я стал секретарем Новосибирского областного комитета комсомола. Кстати, я был самым молодым секретарем обкома комсомола в свое время в СССР, мне только исполнилось 26 лет.
«Блата никогда не было и нет»
– Головокружительная карьера. Как так получилось?
– Я и сам до конца не очень понимаю. Никакого блата или влиятельных родственников у меня никогда не было и нет. После школы я поступил в Новосибирский сельскохозяйственный институт (сейчас Новосибирский государственный аграрный университет) на зооинженерный факультет. Правда, первый экзамен (химию) я умудрился сдать на тройку, что меня сразу сильно мобилизовало, и остальные я сдал уже на отлично. Как-то раз на первом курсе мы с одногруппниками готовили стенгазету, возле нас постоянно крутился какой-то старшекурсник и лез с советами. Ну, я не выдержал, послал его. На следующий день ко мне подошел староста группы и говорит: «Тебя зовет секретарь комитета комсомола нашего факультета…». Оказалось, что это я его послал. Ну, думаю, все, закончилась моя учеба. А он вместо того, чтобы на меня злиться, наоборот, предложил возглавить в нашем комитете культурно-массовую работу. Сказал: «Нам как раз такие дерзкие и нужны». Так все и началось. На четвертом курсе я уже сам возглавил факультетский комсомольский комитет. Потом были другие комсомольские должности и в комитете комсомола института, и в обкоме ВЛКСМ, а затем меня избрали первым секретарем райкома комсомола одного из районов Новосибирской области, где я, правда, чуть не погиб…
– Что произошло?
– Попал в пургу и очень сильно обморозился. Мы с водителем ехали вечером из одного населенного пункта в другой, перемело трамблер, машина заглохла. Это было 1 декабря 1984 года. Зима. Сибирь. Ночь. Вокруг на десятки километров ни одного населенного пункта, и мороз минус 46ºС. Я обморозил себе руки настолько сильно, что врачи хотели мне их ампутировать. Водитель, к величайшему моему сожалению, потом скончался. А меня медики выходили, вылечили, поставили на ноги и даже руки сохранили.
Вот так получилось, что я всего лишь год проработал в том райкоме. Позже меня перевели в Новосибирск, утвердили замом заведующего орготделом обкома комсомола и с этого поста избрали на должность секретаря обкома комсомола. Как я уже говорил, мне тогда было всего лишь 26 лет, у меня почти не было никакого трудового стажа, и я слабо понимал, почему меня вдруг выдвинули на эту должность. Может быть, лицом приглянулся, может, из-за той истории с обморожением, а может, из-за того, что я был чуть ли не единственный такой правильный пацан, который вообще не употреблял спиртного. И сейчас, кстати, стараюсь не пить, мало меня не берет, много – потом болею, так что лучше не пить!
Секретарем обкома ВЛКСМ я проработал три года, а потом меня вдруг перед самым развалом СССР отправили работать в Эстонию. Это, я вам скажу, было даже пострашнее сибирских морозов – один из самых сложных периодов в моей жизни. Мне там постоянно угрожали, даже плевали вслед, а однажды подкараулили на улице и, как говорят сейчас, «наехали», запугивали и гнали прочь из страны. Самое ласковое слово, которое я слышал у себя за спиной, это «курат», по-эстонски значит «черт». В общем, все это я с трудом пережил, и вот в один прекрасный день, после путча, «комсомол закрыли». Мне выдали на руки трудовую книжку и сказали: «Все, свободен». Шок! Хорошо еще, что я к тому времени успел окончить Высшую комсомольскую школу и отучился в Высшей партийной школе. За плечами был большой багаж знаний и опыт организационной работы.
«Судьба меня сама выбрала»
– Как вы решились заняться издательским делом?
– Как всегда, все произошло случайно. Издательство «Молодая гвардия» объявило набор новых кадров в сектор экономики. Меня из 12 человек отобрали! А так как по призванию я организатор, я предложил идею: создать при издательстве малое предприятие «Молэксимп» (Молодогвардейское экспериментальное издательское малое предприятие). Создали. Но спустя время, человека, который нас курировал, уволили, и мы с коллегами тоже стали не нужны. Этот момент и стал отправной точкой создания издательства «ВЕЧЕ», где ваш покорный слуга почти 30 лет является директором и соучредителем. Так что во многом не я выбирал такую судьбу, она меня сама выбрала.
– Спустя годы вы довольны ее выбором? Тем, что судьба сделала вас книгоиздателем?
– Скажу честно: я до сих пор до конца не понимаю – мое это или нет. Я не коммерсант в классическом понимании этого слова. Чтобы быть настоящим коммерсантом, необходимо иметь определенный склад характера. Надо мной же слишком довлеет социальная и духовная ответственность. Некоторые люди знают эту мою особенность и пытаются ее использовать в своих целях.
Зато я точно знаю, что мое. Мое — это Родина, Россия, патриотизм. В этом ракурсе мы и работаем, позиционируя себя как патриотическое, историческое издательство.
Главное, всегда четко осознавать ценности, которые будут максимально проявляться в выбранной сфере деятельности, и тогда многое встанет на свои места.
– Насколько сильно изменился рынок книгоиздания за последние годы?
– Изменился, безусловно, и очень сильно. Ни для кого не секрет, что традиционная книга уступает сегодня свои позиции. Это происходит не только в нашей стране. Тиражи падают, но ассортимент растет. Книгоиздателям приходится искать решение этой проблемы, делаются попытки заинтересовать читателя различными альтернативными способами, предугадывать их запросы, стимулировать интерес к книгам. 30 лет назад наша страна считалась одной из самых читающих в мире. Сейчас Россия по объему потребления книг находится далеко не на первом месте. Для сравнения: в США 12 книг на душу населения в год, в России – только три. Поэтому на государственном уровне перед отраслью поставлена амбициозная задача – увеличить объем книгопотребления к 2030 году до семи книг на каждого человека. Эта задача зафиксирована в целом ряде правительственных документов.
Еще одна проблема – распространение. Во времена СССР крупнейшее в мире книготорговое предприятие «Союзкнига» включало в себя 18 тысяч книжных магазинов и около 50 тысяч специализированных киосков. В современной России их около 2 тысяч на всю страну. Этого, конечно, совершенно не достаточно, и мы обязательно должны эту ситуацию исправлять.
– Насколько трудно книгоиздателю живется в современном оцифрованном мире?
– На самом деле все происходящее на книжном рынке вполне логично и закономерно. Просто настало время другой формы передачи и восприятия информации. Но роль издательств не ограничивается одним книгопечатанием. Это только видимая часть айсберга. Есть еще изучение предпочтений потребителей, адаптация под целевую аудиторию и, конечно, кропотливая работа с авторами. Почти никогда не бывает такого, чтобы человек родился и сразу же начал писать замечательные стихи или романы. Вырастить талантливого автора – наша задача. И мы ее понимаем и принимаем.
«Не принимаю картонные медали и звания»
– С какими задачами вам приходится сталкиваться в должности управляющего вице-президента НП «Российский книжный союз»?
– Практически со всеми – от участия в законотворческой деятельности до проведения конференций, деловых встреч, различных выездных мероприятий. Эта должность в основном организационная. Еще от имени РКС я провожу различные нестандартные акции, многими из которых я сегодня очень горжусь.
– Расскажите об этом поподробнее.
– Случается, что мы выезжаем в различные, как я их называю, горячие и холодные точки. Например, наш «Литературный десант» высаживался на Новой Земле. Меня очень сильно поразило это место. Белые медведи, гуляющие по поселку. Люди, которые там живут, работают, растят детей. И совершенно неповторимая природа: красивая и беспощадно суровая. Там нет деревьев, нет запахов. Во время непогоды есть три четких уровня опасности. Первый – когда нельзя выпускать на улицу детей. Второй – когда нельзя выходить одному, только группой, на транспорте или двигаться по специально натянутым тросам или веревкам. И третий – когда вообще лучше всего сидеть дома и ждать, когда непогода закончится.
Это все не просто так. В метель ничего не видно, даже вытянутую руку. Несколько лет назад на Новой Земле был случай, когда 12 бойцов шли вместе с лейтенантом из аэропорта и все замерзли. Погибли, не дойдя до городка буквально 500 метров.
– Про холодные точки понятно, а горячие – это зоны боевых действий?
– Меня очень сильно поразила наша поездка в Сирию. Я там понял две вещи. Первое – наши бойцы по-настоящему умеют воевать. В этом деле мы можем утереть нос многим. Сразу видно, как солдаты приспосабливаются, как создают укрепления буквально из ничего: мешки с песком, какие-
то железобетонные блоки. И все это делается очень быстро. И второе, что меня поразило в Сирии, – это отношение к книгам. Мы еще только начали разгружать самолет, а уже стояла сумасшедшая очередь в библиотеку. Вы знаете, там совершенно другой мир – мир войны. Люди приспосабливаются, учатся, делают очень важные и правильные вещи.
Первое, что встречает вас рядом с взлетно-посадочной полосой, это большой деревянный щит, к которому гвоздями прибиты десятки смартфонов. И лозунг: «Это место для вашего телефона». Очень наглядно. Всеми этими устройствами там пользоваться нельзя, ведь все, что связано с интернетом, может навести на цель противника. Нельзя фотографировать и фотографироваться. Это секретный объект. Можно только простыми кнопочными телефонами пользоваться, да и то не везде и без фотокамер.
Вообще, у меня особое отношение к военной тематике. После смерти родителей от них осталось очень много орденов и медалей за ратный труд и работу в тылу. У отца, например, было две медали «За отвагу». Я все эти награды собрал, вставил в рамку и повесил на стену в своем кабинете, и теперь всегда показываю их детям и внукам, чтобы помнили, кем были их предки. Очень плохо, когда люди живут Иванами, не помнящими своего родства.
– И у вас самого наверняка много наград…
– Вы знаете, я не принимаю различные картонные медали и звания, которые мне предлагают вручить. Однако есть награды, которые для меня действительно очень дороги, важны, потому что они заслужены моим трудом и связаны с серьезными событиями в жизни. Например, почетное звание «Заслуженный работник культуры Российской Федерации», медали «За укрепление боевого содружества», «Участнику военной операции в Сирии». С гордостью ношу «Орден Дружбы» и «Орден Почета».
Одной недавней наградой я особенно горжусь и дорожу. Случилось так, что мне позвонила коллега из Новосибирского обкома комсомола. Мы с ней много лет не общались. Оказалось, что она работает в Макеевке (ДНР) начальником отдела культуры. В процессе нашего разговора выяснилось, что у них там очень плохо обстоит дело с библиотечным фондом, особенно в разделе детской литературы. Я бросил клич по коллегам и знакомым, и в короткий срок нам удалось направить ассортимент из 9 тысяч детских книг и столько же для взрослой аудитории. Доставляли их туда с помощью гуманитарных конвоев МЧС России. Вслед за книгами в ДНР отправился и наш «Литературный десант». Когда мы приехали вместе с целым рядом уважаемых артистов, писателей и журналистов, за круглым столом в Макеевке родилась идея издать книгу «100 великих жителей Донбасса». Получилось очень интересное и красивое издание. Туда вошли и летчики, и космонавты, и певцы, и ученые, и медики. Александр Ханжонков, Алексей Стаханов, Иосиф Кобзон, Леонид Быков… Оказывается, более 20 союзных министров были родом с Донбасса. И когда мы приехали второй раз туда с презентацией издания, получился настоящий праздник книги. Мероприятие было организовано в здании филармонии, пришло свыше 500 человек, и глава ДНР Денис Пушинин мне и председателю Союза писателей России Г. Иванову вручил награды Донецкой народной Республики – «Орден Дружбы». Вот этой своей наградой я горжусь, пожалуй, больше всего.
– Как ваша семья относится к командировкам в горячие точки?
– Семья к ним относится сложно. Дочь и жена, по их собственному признанию, очень волнуются и не спят все ночи напролет, пока меня нет дома.
– Расскажите, как родилась идея поощрения сообщества жильцов многоквартирных домов, носящих почетное звание образцовых.
– Все очень просто. Весной 2018 года я принимал участие в рабочей поездке по Рязанской области. Приехали к дому, который признан образцовым. Смотрю, очень приличный дом, люди всё в нем и вокруг него с любовью и трудолюбием обустроили. Видно, очень стараются. Я заметил, что у них в подъезде на почтовых ящиках в ряд стоят книги: старые, пожелтевшие, зачитанные. Спросил у директора местной управляющей компании, есть ли у них свободное место, где можно держать хорошие, новые книги. Получил положительный ответ. Вот так и родилась идея вручать в качестве дополнительного поощрения жителям «Домов образцового содержания» именные сертификаты на 200 новых книг для обменного книжного фонда. Кроме того, по совету генерального директора Фонда ЖКХ Константина Цицина, такие сертификаты были выписаны и вручены всем «домам образцового содержания» Российской Федерации, а их сейчас порядка 150 единиц по всей стране. Я лично присутствовал на церемониях вручения таких сертификатов несколько раз и сам видел, насколько это все к месту. Жильцы очень радовались и были счастливы.
«Охотиться стараюсь с надежными людьми»
– Вы считаетесь одним из самых лучших охотников нашей страны. Расскажите об этом вашем увлечении.
– У юристов есть такая шутка, что в десятку самых лучших адвокатов города Москвы входят как минимум человек двести. Так и у охотников. Мне было 11 лет, когда мне дядя подарил ружье. Это был курковый ТОЗ-БМ. В нашем поселке все: и участковый, и соседи – знали, что у малолетнего пацана есть свое оружие, и никого это особо не беспокоило. Жизнь в сибирской деревне на многое заставляет смотреть по-другому. Свой первый выстрел из ружья я сделал в четыре года, в шесть лет впервые вернулся из леса с добычей – подстрелили с другом утку. Получается, у меня сейчас уже более 50 лет охотничьего стажа.
– На какого зверя сложнее и рискованнее всего охотиться?
– Если к охоте относиться несерьезно или расслабленно, то это всегда бывает рискованно. Например, однажды в первый день охотничьего сезона на моего знакомого неожиданно налетела утка. Он в нее выстрелил, и она упала и сломала ему ногу. Казалось бы, что утка может сделать человеку? А вот что получилось.
За мой охотничий опыт на меня четыре раза нападали кабаны, один раз пытался делать засидки медведь, в Африке атаковали слон, буйволы и даже страус. Там же гнался носорог, еле-еле успел запрыгнуть в машину. А если говорить об общепринятом списке опасных диких животных, то это так называемая «большая африканская пятерка» – слон, леопард, лев, носорог и буйвол. Плюс еще из опасных животных – крокодил и бегемот. Итого их получается семь. У нас в России самым опасным, конечно же, считается медведь…
Полный текст можно прочитать в №12 журнала «Вокруг ЖэКа» за 2019 год
