— Не переживай, скоро придем домой. Еще тонн двадцать — тридцать рыбы возьмем, план дотянем, и можно в порт.


— Выполнишь тут план, когда штормит... Вся рыба разбежалась, и с нею наша премия...


Игорь сел на прикрепленный к палубе стул.


— Надо сходить к доктору, таблетки попросить. Сколько лет плаваю, а к штормам так и не привык. Вроде бы ничего, но башка тяжелая, делать ничего не хочется. Хорошо, что вахты есть. Хочешь не хочешь, а надо... Забываешься за работой. Топовое казино плей фортуна с радостью ждет вас в своем клубе. Ты себе хоть дело нашел, — Игорь кивнул на стул, где лежал почти готовый шлем древнего воина, выкованный из медных пластинок, а на переборке висел кинжал в инкрустированных ножнах.


Ренат любил рукодельничать. Он классно вязал мочалки из полипропилена, чеканил по меди и бронзе, собирал из старых частей часы.


— Займись и ты чем-нибудь. Хочешь, мочалки научу вязать?


— Нет, Ренат, ты меня в это дело не втягивай. Не получится у меня это женское рукоделие...


«Рукоделие» отвлекало от грустных мыслей и тоски, поделки приносили радость творчества, но к концу рейса даже они Ренату не помогали.


Он часто думал о доме и раздваивался — у него было два дома: один далеко в горах на Кавказе, второй здесь, на Севере. Тринадцать лет он живет и работает в большом заполярном городе. Но в отпусках родители нет-нет, да заговорят о переезде с Севера. Постарели они, стали часто вспоминать о болезнях и о старости. Перед рейсом пришло письмо от матери. Она писала, что тетя Асият тяжело заболела, а соседку Зейнаб недавно похоронили, хотя она и моложе родителей. Грустное письмо...


К концу рейса тесен становится траулер, все уголки делаются утомительно знакомыми, каюта словно сжимается, гуд двигателей не покидает и во сне. Хочется иногда так тряхнуть головой, чтобы выскочили грохочущие шестеренки, которые, кажется, застряли в мозгу...


В отпуск домой, к родителям, Ренат приезжал с удовольствием, а потом с не меньшей радостью снова на Север... Но теперь хватит. За тринадцать лет от моря можно устать. Куда ни посмотри — море, море, волны, вода... Вся жизнь проходит в качающемся подвале, в машинном отделении...


Игорь сидел уставше-задумчивый. Чувствовалось, что ему тоже муторно. За долгие месяцы чего только не узнаешь о других и о чем только не переговоришь. К концу рейса наболевшие проблемы становятся острее...


— Скоро в порт придем, вроде бы и осточертело мне здесь, охота башмаками потопать по суше, подышать береговым воздухом, но как вспомню про жену, так и хочется куда-нибудь слинять... Ты можешь представить, что она без меня вытворяет полгода?! Наверное, нашла кого-нибудь. Непременно... А при встрече такая ласковая, мурлычет, как кошка: «Миленький, миленький, соскучилась...». Заберет все деньги, месяца не пройдет, рычать начинает.